Характеристика
романа Толстого «Война и мир»
«Лев Толстой – по словам Н.О. Лосского – в романе
«Война и мир» изобразил не просто жизнь
отдельных людей, а душу всей России, как целого. Всем творчеством своим он
содействует освобождению человека от заботы о своем маленьком «я» и воспитанию
в нем всеобъемлющей любви»[1].
Его историософия в «Войне и мире» исходит из идеи
предопределения, необходимости наказания за зло и неизбежности торжества
праведного народного дела[2].
Непротивление
злу силою в этике Толстого
Андрей Болконский в своем разговоре с Пьером Безуховым
отмечает, что если бы все люди воевали по своим убеждениям, то войны вовсе не
было бы[3]. В
этой точки зрения проявляется этическое учение Толстого о непротивлении злу
силою.
Евгений Трубецкой существование войн на земле видит в
законах существования самого государства как социального институту. Он отмечает
что: все государства в мире суть компромиссные создания: они служат целям добра
путем насилия, осуществляют и обеспечивают мир мечом войны. Война составляет
закон их существования, их жизненную функцию»[4].
На примере смерти графа Кирилла Владимировича Безухова
и сопутствующие ему приготовления крещеного христианина (соборование) Толстой
описывает восприятие смерти людьми высшего сословия, как нечто неестественного
и чуждого их обыденности в отличие от низших социальных слоев российского
общества, например крестьян (См. Толстой Л.Н. «Смерть Ивана Ильича»). Такое
восприятие смерти в аристократических кругах вынуждает их играть определенную
роль подобно трагическим актерам. Исключение в описываемом Толстым высшем
обществе составляет граф Пьер Безухов, который также как и князь, Мышкин у Достоевского
представляется как человек «не от мира
сего», воспринимающий окружающий мир с детской доверчивостью и
беспристрастностью одинаковою ко всем людям.[5]
Восприятие
Л. Толстым церковных таинтсв
Л. Толстой через своего литературного героя - князя
Андрея Болконского, выражает негативное отношение к церковным таинствам,
подменяя сакральный их смысл (в частности таинства крещение) магизмом и суеверным
страхом, основанным на народных приметах связанных с телесной жизнью крещаемого.
Так он пишет что: «князь Андрей (Болконский. – А.А.), замирая от страха, чтоб не утопили (его – А.А.) ребенка, сидел в другой комнате,
ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла
его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что
брошенный в купель вощенок (воск. – А.А.)
с волосками не потонул, а поплыл по купели»[6].
Толстой о масонстве
Пьер Безухов вступил в масонскую ложу «братства
свободных каменщиков»[7]. Само
масонство он характеризовал Андрею Болконскому как: «учение христианства,
освободившееся от государственных и религиозных оков; учение равенства,
братства и любви» в ряды которого убеждал вступить его[8].
Критика
Толстым военного сословия,
сквозь
призму библейского учения
Л. Толстой пишет будто бы: «Библейское предание
говорит, что отсутствие труда праздность
– было бы условием блаженства первого человека до его падения (первых людей
Адама и Евы – А.А.)»[9].
Однако, согласно книге Бытия, которую он подразумевает, повествует о том, что
первым людям было заповедано Богом возделывать и хранить райский сад (см.:
Быт.2, 16). А значит, труд был благословлен Богом, а не праздность как
писатель превратно толкует данный
библейский отрывок. Далее Л.Толстой
пишет что эта «любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но
проклятие все тяготеет над человеком, и не только потому, что по нравственным
свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос совести
говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек
найти состояние, в котором бы он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным
и исполняющим вой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И
таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое
сословие – сословие военное. В этой-то обязательной и безупречной праздности
состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы»[10].
Л. Толстой сам был военный человек и вероятно сделал
такой вывод исходя из степени сравнения
военных, с другими сословиями, где
главным трудом является труд физический, например, среди крестьян, и
ремесленников. По сравнению, с которым труд военных представляется более легким
в физическом плане, но он не учитывает психологическую сферу – того, что каждый
военный постоянно рискует собственной
жизнью во имя жизни других людей. Именно поэтому мало находилось и находится добровольцев, кто охотно бы
предпочел войну как ремесло. Людьми, выбравшими военную сферу деятельности по
большей части руководят иные мотивы –
мотивы жертвенности, которые можно найти в описании самого Толстого в данном
романе в лице капитана Тушина своей батареей из нескольких пушек, прикрывавшего
отступление своей армии, рискуя собственной жизнью[11], а не те, которые им предписывает писатель.
Л. Толстой от лица князя Андрея Болконского
высказывает свое негативное отношение к войне и военном сословии в целом. Он
пишет, что: «война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать
это и не играть в войну Надо принимать строго и серьезно эту страшную
необходимость…Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно
для успеха в военном деле, какие
нравы военного общества? Цель войны –
убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее…нравы военного
сословия – отсутствия свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество,
жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие,
почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто
больше убил дают большую награду…перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут
служить благодарственные молебны за то, что побили много людей (которых число
еще прибавляют), и провозглашая победу, полагая, что чем больше побито людей,
тем больше заслуга»[12].
Этическая
оценка Наполеона
По поводу бегства императора Наполеона из Москвы в
Париж, когда он бросил свою армию на произвол судьбы, поступок, получивший
оправдания у историков его величием вызывает у Л. Толстого справедливое
негодование. Он пишет что: «когда действие уже явно противно тому, что все
человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков
понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного.
Для великого - нет дурного…И никому в голову не придет, что признание величия,
неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности
и неизмеримой малости. Для нас (христиан –
А.А.), с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И
нет величия там, где нет простоты, добра и правды»[13].
[1] Н.О. Лосский. Характер русского народа. М., 2005. С.
198.
[2] См.: Краткий философский словарь / под ред. А.П. Алексеева. – 2-е изд.,
перераб. и доп. – М., 2008. - С. 394.
[3]См.: Толстой Л.Н. Война и мир. Роман. В 2кн. Кн. 1. Т. 1, 2 / Л.Н.
Толстой. М., 2002. С.34.
[4] Евгений Трубецкой. Смысл
Жизни: Антология / Сост., общ. ред., и прим.
Н.К. Гаврюшина, - М.: Изд. «Прогресс-Культура», 1994. – С.467-468.
[5] См.: Толстой Л.Н. Война и мир. Роман. В 2кн. Кн. 1. Т. 1, 2 / Л.Н.
Толстой. - С. 99-103.
[6] Толстой Л.Н. Война и мир. Роман. В 2кн. Кн. 1. Т. 1, 2 / Л.Н. Толстой.
- С. 401.
[7] См.: Там же. – С. 427-442.
[8] См.: Там же. – С. 474.
[9] См.: Там же. – С.596.
[10] См.: Там же.
[11]См.: Толстой
Л.Н. Война и мир. Роман. В 2кн. Кн. 1. Т. 1, 2 / Л.Н. Толстой. - С.227, 233-235.
[13] Толстой Л.Н. Война и мир. Роман в 4т. Т.3. – М. - С. 469.
